Мисс К. внимательно слушала. Автор говорил все это медленно, выразительно, стараясь записать свои положения и дать записать их доктору Г. (позже оказалось, что его запись была весьма путаной и неполной, как и у самого автора, но, к счастью, мисс Ф. сделала полную и точную запись).

Вскоре доктор Г. уже не мог записывать любые выразительно высказанные заявления автора, поглядел на меловую отметку вокруг своих ног, проследил за ней, указывая пальцем, а потом взглянул на меловую отметку вокруг ног автора. Тот между тем продолжал: «А теперь, мисс К., сначала медленно, а потом ускоряя темп своей речи, объясните доктору Г., что, хотя он и думает, что находится здесь, а вы там, вы находитесь здесь, а он – там, даже если я думаю, что то кресло стоит там, а я нахожусь здесь, а вы находитесь там. И как только вы будете говорить это быстро, а доктор Г. начнет понимать, что находится здесь, а вы там, по‑прежнему быстро говоря, медленно смените это кресло, – указывает на кресло А, – на то, – указывает на кресло В, – но удерживайте его внимание на своем объяснении о том, как каждый из нас может считать, что находится здесь, а сам находится там, или быть там и считать, что находится здесь, и потом, когда он увидит, что вы сидите там, а он думает, что вы находитесь здесь, тихо вернитесь на прежнее место, по‑прежнему объясняя и даже посмеиваясь над тем, что он считает, что вы находитесь там, когда вы здесь, и потом не понимает, что вы находитесь там, в то время, как он считает, что вы здесь».

Мисс К. приняла на себя ведение дела, говоря сначала медленно, потом все с возрастающей скоростью. Сначала доктор Г., а вскоре и автор прекратили попытки записывать быстрые высказывания, в которых слова «здесь» и «там» появлялись в различных комбинациях.

Почти в это же время автор заметил в глазах доктора Г. горизонтальный нистагм, а мисс К., по‑прежнему быстро разговаривая, беспрерывно повторяя объяснение автора относительно слов «здесь» и «там», осторожно перешла с кресла А в кресло В. Доктор Г. посмотрел на свой меловой круг, меловой квадрат автора и неожиданно закричал: «Вы сидите здесь, в этом кресле», – на что мисс К. просто ответила: «Да, я сижу здесь, – и поменяла место, – в том кресле там» – и снова поменяла место.

Горизонтальный нистагм в глазах доктора Г. стал еще сильнее, он схватил кусок мела, поспешно перешел черту и нарисовал перед одним из кресел маленькую букву X, а перед другим – небольшую букву О. Автор правой рукой подал знак мисс К., левой показал на буквы Х и О и сделал ногой движение, как бы закрывая их. Мисс К. продолжала говорить, используя слова «здесь» и «там», скользя между двумя креслами, садясь то на одно кресло, то на другое, и каждый раз закрывала буквы Х и О ногой, в то время как доктор Г. сказал: «Вы сидите в кресле X, нет, буква Х исчезла, но буква О находится там, поэтому вы сидите в кресле О, но О исчезло (мисс К. быстро переместилась), а Х – там, но Х исчезло, а О – здесь, и поэтому вы находитесь там».

Нистагм в его глазах усилился, он пожаловался на головокружение, тошноту и головную боль. Эксперимент прервали, мисс К. очнулась и была отпущена, а автор намеренно начал обсуждать первоначальный вопрос о двойной пространственной ориентации при шизофрении. Постепенно головная боль, тошнота и головокружение у доктора Г. исчезли, он взял свою записную книжку, начал читать и, кажется, неожиданно вспомнил какую‑то часть эксперимента. Он объяснил, что, слушая первоначальные инструкции автора о словах «там» и «здесь», испытал огромное замешательство, когда же мисс К. взяла на себя ведение опыта и увеличила скорость речи, почувствовал головокружение, а потом комната начала вращаться перед его глазами. Он пытался остановить это, написав мелом буквы Х и О перед креслами, но, казалось, и они стали перемещаться и исчезать непонятным образом, хотя меловой круг и квадрат оставались на своих местах. Казалось, доктор Г. не понял, что мисс К. постоянно меняла кресла.

На следующий день мисс К. попросили описать свои воспоминания о вчерашней экспериментальной процедуре. У нее быстро возник произвольный транс, и она оставалась в бездействии. Ей дали команду вспомнить этот сеанс и сделали постгипнотическое внушение, чтобы она отпечатала на машинке свои воспоминания. Будучи в состоянии транса, женщина объяснила: «Я была настолько занята наблюдением за доктором Г. и вами и запоминанием всех этих „здесь“ и „там“, что вряд ли смогу что‑нибудь вспомнить. Я просто сконцентрировалась на словах „здесь“ и „там“, которые произносились с разной интонацией и в разных сочетаниях, и почувствовала: то, что говорилось мне, и то, что говорилось доктору Г., произносилось с различной интонацией в вашем голосе. Когда вы впервые произнесли за одним „исключением“, а потом сказали мне, чтобы я спокойно села в кресло и сидела там „беспрерывно, беспрерывно, беспрерывно“ с той же интонацией, три раза подряд, я знала, что вы одно говорите доктору Г., а что‑то другое – мне, и стала следить за интонацией, так как знала, что вы имеете в виду что‑то особое».

В состоянии бодрствования мисс К. легко отпечатала заметки автора и доктора Г., но явно впадала в состояние транса, когда ей приходилось вставлять в скобках различные примечания, как в записях автора, так и в записях доктора Г., произвольно пробуждаясь и продолжая печатать, не замечая, очевидно, вставок. (Много позже автору пришла мысль об искажении времени и его вероятной связи с произвольными трансами мисс К. и вставками в скобках. Вполне вероятно, что она вновь переживала в искаженном времени события предыдущего дня, несмотря на сделанные в трансе утверждения, что она не в состоянии что‑либо вспомнить).

Мисс К. заметила неудачу доктора Г. при попытках вести запись, его отметки в виде букв Х и О, взгляды на меловой круг и на меловой квадрат и его явное замешательство, когда он возбужденно заявил, что она сидит в кресле А, хотя она в этот момент находилась в кресле В. Она отметила его замешательство в связи с появлением и исчезновением отметок Х и О, а также заметила его нистагм (мисс Ф., которая не могла этого заметить, обратила внимание на то, что доктор Г. размахивает руками, словно хочет сохранить равновесие. Это заметила и мисс К.).

Она также заметила, что автору трудно было делать записи из‑за его напряженной концентрации на своей задаче, и правильно интерпретировала его указания на Х и О.

Отчет и запись мисс Ф. были вполне понятны, но доктор Г., несмотря на многократные попытки, не смог их прочесть, так как у него при чтении отчета тут же появились головокружение, тошнота и головная боль. Когда доктор Г. читал свою запись вместе со вставками в скобках, сделанными мисс К., у него возникли неожиданные и неполные воспоминания, например: «Правильно, она сменила кресло, только я не видел, как она это сделала», и «она поставила ногу на букву X, вот почему та исчезла». Однако вспомнить весь опыт целиком он не мог. После этого сеанса доктор Г. работал с больными шизофренией, у которых возникала измененная пространственная ориентация, и говорил, что их утверждения стали для них более понятными. Он также выражал большое сочувствие некоторым пациентам, которые жаловались на свои страдания в связи с изменившейся пространственной ориентацией. Можно добавить, что он не хотел, чтобы его гипнотизировали, но неоднократно спрашивал, был ли он загипнотизирован в тот раз. Автору казалось, что лучше дать уклончивый ответ, и каждый раз доктор Г. принимал такой ответ с удовольствием и готовностью. Вполне понятно, что его очень устраивала такая неопределенность.

Впоследствии опыт, полученный в эксперименте с доктором Г., был использован в работе с тремя другими испытуемыми, имевшими докторскую степень в области клинической психологии. Первый из них, мистер П. из Принстонского университета, питал личную неприязнь к автору, но был честным экспериментатором и не позволял личным чувствам вмешиваться в его работу. Он был склонен недолюбливать многих людей, но мы искренне сотрудничали с ним в экспериментальной работе.

Вторым субъектом была мисс С. из Смит‑колледжа, которая очень интересовалась гипнозом, но почему‑то никогда не хотела быть загипнотизированной; причину такого сопротивления она не могла объяснить даже самой себе. Она наблюдала, как другие впадали в состояние транса неожиданно для самих себя, просто наблюдая за наведением транса у добровольных испытуемых, и заметила автору, что она слишком осмотрительна и осторожна, чтобы позволить такому случиться с ней самой, а когда ее спросили, что она будет делать, если это все же произойдет, мисс С. ответила: «Одного раза будет вполне достаточно. Потом я постараюсь, чтобы это никогда больше не повторилось».

Мистер Й. из Йельского университета некоторое время работал с Гуллом, много раз в ходе экспериментов у него пытались индуцировать транс, но всегда безуспешно. Гулл назвал его «невозможным субъектом».

Возраст всех субъектов (включая и доктора Г.) составлял от двадцати семи до тридцати двух лет. С каждым из них отдельно автор обсудил проблему нарушения пространственной ориентации, которая наблюдалась у некоторых больных шизофренией, и потом предложил провести эксперименты по гипнозу, в которых один из них будет его испытуемым. Все они заинтересовались опытом, но хотели быть только наблюдателями.

Последовала точно та же процедура, что с доктором Г., за исключением того, что вместо слова «география» был использован термин «пространственная ориентация» (в случае с доктором Г. автор не знал точно, что мисс К поймет под «пространственной ориентацией», но он точно знал, что она поймет игру «я здесь, а вы – там» и т. д.).

Другая разница была в том, что мисс Ф. уже прочла все отчеты для доктора Г. и была помещена так, что могла наблюдать за глазами испытуемых. Мисс К. были втайне сделаны гипнотические внушения о том, что она полностью забудет присутствие мисс Ф.

Результаты, полученные во всех трех случаях, были похожи на результаты процедуры, проведенной с доктором Г., с небольшими индивидуальными различиями. Никто из субъектов не воспользовался мелом, хотя он был у них под рукой, как и у доктора Г., который обозначил буквами Х и О, чтобы различать, кресла А и В. Каждый лично проверил сиденье у кресел, к которым автор приклеил буквы А и В. Мистер Й. по три раза проверил каждое кресло, в то время как доктор Г. просто принял на слово заявление автора. Мисс С. и мистер П. просто проследили за тем, как автор начертил мелом круг и квадраты вокруг их ног, а мистер Й. снова и снова принимался разглядывать эти круг и квадраты.

Процедура с доктором Г. заняла немногим более часа. Для мистера П., которого первым использовали в качестве испытуемого, оказались достаточными уже тридцать пять минут. Мисс С. была второй, и ей хватило сорока пяти минут, а мистеру Й. понадобилось лишь двадцать пять минут.

У всех троих наблюдался нистагм, мистер П. и мистер Й. движениями рук показали, что у них появилось головокружение, и мисс С. пожаловалась на чувство тошноты.

Никто из них не заметил, как мисс К. скользила от одного кресла к другому. Было отмечено, что мистер П. сначала рассердился на мисс К., а потом и на автора (это подтвердили запись мисс К. и стенограмма мисс Ф.: «сердится на меня», «еще больше сердится», «еще больше сердится на меня и доктора Э.», «кричит на нас», «взбешен» и «сердится на мисс К.», «сердится все больше», «действительно сердится на обоих», «кричит на мисс К. и доктора Э.»).

Все заметили, что мисс С. неожиданно оглядела комнату в явном замешательстве и начала жаловаться на сильную головную боль и общее физическое недомогание.

Было отмечено, что доктор Й. постоянно двигал руками так, будто хотел удержать равновесие, в то время как его нистагм становился все сильнее. Потом он закрыл глаза и неподвижно встал, всем видом показывая, что у него возникло глубокое гипнотическое состояние транса.

Для доктора П. опыт кончился тем, что автор дал мисс К. знак к молчанию, подошел к нему и осторожно вывел из помещения, где проводился опыт. закрыл за собой дверь и возобновил разговор о пространственной ориентации в той точке, до которой они дошли в момент, когда была открыта дверь в помещение, где проводился опыт. Это переориентировало его во времени на тот момент, когда мы должны были войти в помещение для проведения эксперимента, и привело к пробуждению его из явного гипнотического транса с полной амнезией этого состояния. Взглянув на часы, автор заметил, что на дискуссию потрачено слишком много времени и эксперимент следует отложить на более позднюю дату, и мистер П. ушел в обычном состоянии бодрствования.